«Техники магии Соломона» Стефена Скиннера

(отрывок)

Предисловие редактора

Издание настоящей книги – это во многом эпохальное событие как для академических исследователей эзотеризма вообще и магии в частности, так и для тех, кто преследует практический интерес в такого рода знаниях. За последние три десятилетия в России появилось много исследователей и практиков того, что называют гримуарной традицией, магией Соломона, церемониальной магией или просто – магией. В результате растет не только количество научных публикаций по данной теме, но также и количество людей, пытающихся рассуждать об этом на свое усмотрение и даже учить кого-то или создавать магические предметы – в частности, пентакли Соломона или талисманы (тема, близкая лично мне).

Однако в основном подобные исследования носят на удивление вторичный характер, зачастую являясь плагиатом, что станет очевидным любому, кто ознакомится с данным русскоязычным изданием исследования Стефена Скиннера (такое написание имени автора используется по его личной просьбе). Это будет даже полезнее чтения оригинальной работы на английском, так как в течение продолжительной работы с автором я постарался сделать содержание этой книги максимально понятным русскоязычному читателю, принимая во внимание, что одного только знания языка недостаточно. Эта работа, таким образом, послужит путеводителем или справочником для любого ценителя профессионального подхода к исследованию теории и практики магии. Более того, после ее прочтения пропадет необходимость обращаться к сомнительным источникам и учителям, которые обычно просто копируют отсюда целые пассажи без указания авторства.

В то же время я не просто так отметил, что данная книга будет в первую очередь интересна ценителям. Я не имею в виду одних только ученых, работающих в узкой, одним только им понятной области. Эта работа будет интересна также практикам магии. Более того, подобные исследования не столько адресованы к некой особой «целевой аудитории» читателей, сколько создают и расширяют свою аудиторию в силу самой своей методологии, о чем будет сказано далее. В то же время нельзя не признать, что интерес к подобного рода серьезной литературе – это в том числе дело вкуса. Вкус же не появляется сам по себе, он прививается, вырабатывается и утончается. Существуют вкус и безвкусица, например, в архитектуре и моде – схожим образом существуют вкус и безвкусица в отношении эзотеризма и магии. Безусловно, чтобы обрести вкус, необходимо изучать подобные исследования, но для начала надо получить понимание их предмета. Именно поэтому первоочередным делом данного предисловия является краткое рассмотрение изучаемого предмета.

История и понятие магии различаются от одного источника к другому, из-за чего в настоящее время существует огромное количество противоречащих друг другу мнений: для кого-то магия – это стремление к абстрактной высшей жизни, для кого-то – путь достижения корыстных целей, кто-то путает ее с религией, а иные относят ее к области фантазий. Однако подобное противоречие существовало не всегда: в течение тысячелетий представления о магии претерпевали лишь слабые изменения. Этот факт делает магию уникальным культурным феноменом, особенно если принять во внимание гипотезу, что маги были самым древним профессиональным объединением.

Таким образом, большинство противоречивых мнений о сущности магии появилось сравнительно недавно – в течение последних трех столетий, начав преумножаться в геометрической прогрессии со времен европейского оккультного Ренессанса, произошедшего в Прекрасную эпоху. Конечно, это не значит, что поменялась сущность магии, это означает лишь преумножение мнений о ней вследствие культурных, социальных и религиозных потрясений.

В сложившихся обстоятельствах справедливо сказать, что не только в современной России, но и во всем мире представления о магии можно разделить на две большие категории. Первая из них содержит бытовое или «народное» понимание магии, свойственное обывательскому мышлению. В нем магические феномены беспорядочно перемешаны с суевериями, фэнтэзи и псевдонаучными заблуждениями, поэтому для такого мышления могут сосуществовать идеи, с одной стороны, о «боевых магах» и «астральных битвах», а с другой – о первенстве «материалистического» подхода к познанию мира и превосходстве современных научных достижений.

Бытовому пониманию магии противопоставляется понимание академическое или научное. Частично оно перекликается с представлениями о магии, которые выработаны в среде самих магов, поскольку магическое мышление (в положительном смысле этого термина) является одним из предметов научного исследования. Из этого следует, что практик магии может изучать ее с научной точки зрения, тогда как академический исследователь может, но не обязательно должен быть практиком того, что он изучает. Я положительно отношусь к совмещению обоих подходов, так же поступая и в своих публикациях. Сам автор, Стефен Скиннер, не просто совмещает их, но таким образом занимается научной работой в академической среде.

Итак, если не предаваться вымыслам о древних техногенных цивилизациях и придерживаться принципов здравого историцизма, становится ясно, что противоречивость в определении магии является скорее следствием возрастания влияния на культуру обывательского мышления и смещения призмы формирующегося научного сообщества, чем результатом каких-либо кардинальных перемен в магических техниках как таковых. Именно поэтому при изучении магических практик и текстов, созданных до XIX-XX вв., поле исследования гораздо уже, чем при рассмотрении того, что называли словом «магия» впоследствии.

Отсюда очевидна возможность различать магию как таковую и все то, что этим термином называется, хотя по сути магией не является. По ряду причин не всегда имеет смысл углубляться в это в рамках академического исследования, поэтому обычно магию и «магию» помещают под общим ярлыком «эзотеризма» или «эзотерики». И тем не менее проводить такое разграничение можно и даже необходимо в определенном контексте – в частности в контексте этой книги.

В свете этого необходимо сделать два замечания. Во-первых, как уже было сказано выше, Стефен Скиннер задействует не только сугубо академический подход, но и сам является практиком магии – объекта своего исследования. В этом нет противоречия, так как практика позволяет задействовать метод включенного наблюдения. Я должен сделать замечание, что о включенном наблюдении тут можно говорить в несколько расширенном смысле, так как сам метод часто используется в контексте изучения религий, однако магия – это не религия. Это – не мое оценочное суждение: это – методологический подход автора и общеизвестный факт.

Итак, совмещение академического исследования магии с ее практикой позволяет автору сделать свою работу наиболее продуктивной. С одной стороны, количественные научные методы (например, моделирование, компаративный анализ первоисточников) помогает наиболее глубоко проникнуть в суть того, чем же, собственно, занимаются маги и каково происхождение их техник. Это позволяет устранить предрассудки, которыми, к сожалению, страдают современные «исследователи» и «популяризаторы науки»: например те, кто считает, что магическое мышление якобы является суеверным и наукоборческим. С другой стороны, применение качественных научных методов (главным образом, включенного наблюдения и феноменологического анализа конкретных магических техник, инструментов, пентаклей и т.д.) позволяют понять, чем является магия в практической плоскости, поскольку, повторюсь, очевидно, что не любые представления или техники, именуемые магическими, являются таковыми на самом деле. С этой точки зрения подобные исследования осуществляют не только вклад в историю науки, но также приносят общественную пользу, показывая социуму, в чем отличие магии от любых иных представлений и мага от шарлатана.

Настоящая книга Стефена Скиннера, являющаяся расширенной версией его диссертации, не просто служит примером использования этих разнообразных методов, но демонстрирует, насколько они могут быть эффективны при правильном применении. Таким образом, ему удается дать определение магии и последовательно придерживаться своей методологии на протяжении всего исследования. Поэтому он перечисляет точные критерии того, что является магией, рассматривает структуру ее техник, проводит компаративный анализ множества первоисточников и т.д. Понимая эти тонкости, читатель может сам легко понять, почему в научной литературе слова «магия» и «церемониальная магия» являются синонимами, а объективное существование духов признается одним из ключевых элементов мировоззрения магов. Из последнего обстоятельства следует, что если в данном исследовании будет обращение к феноменологии и ее методам, к интроспекции никакого внимание проявлено не будет, хотя это делают в своих работах множество современных практиков тех или иных эзотерических техник (не обязательно магических). Я со своей стороны могу назвать отказ от интроспекции в научной работе большим плюсом, так как помимо других практиков его применение способно привлечь разве что интерес со стороны психологов (если интроспекцию вообще допустимо считать научным методом).

При всем этом автор избегает аксиологической оценки магии и ангажированности, которая, с одной стороны, часто свойственна конфессиональным исследованиям, с другой – популярно-научным и псевдообъективистским, а с третьей – популистско-коммерческим. Несмотря на кажущуюся научность второго типа исследований и прагматическую направленность третьего, всем троим свойственен феномен индоктринации. Они все имеют свою цель имплицитно, а не явно: в первом случае она часто состоит в том, чтобы назвать магию условно «плохой», во втором – «доказать», что ее самой как таковой не существует, а в третьей – всевозможными методами демагогии показать истинность «магии», под которой понимается сугубо то, что тот или иной человек впоследствии собирается продавать. Конечно, с академической точки зрения, все три позиции являются лишь оценочными суждениями, не имеющими никакой научной ценности. Все эти случаи предоставляют лишь противоречивые доказательства своих мифологем, не привнося в науку никакого позитивного знания и сужая герменевтический круг до узких границ своего однобокого обывательского мировоззрения. Все три «исследования» направлены в первую очередь только на свою референтную группу (конфессиональные – на прихожан, популярно-научные – на целевую аудиторию своих медиа, популистско-коммерческие – на потенциальных покупателей) и уже в силу этого теряют какую-либо научную природу. В свою очередь труд, над русскоязычным изданием которого я вместе со Стефеном Скиннером работаю уже более двух лет, не обращен к некой референтной аудитории вышеупомянутых «ценителей», но сам способен ее создать, расширяя ее за счет тех, кто может обрести вкус к такого рода исследованиям, и отталкивая тех, кто в силу тех или иных причин не способен этого сделать.

Говоря о технических деталях подготовки этого издания, я должен прежде сказать, что терминология – это в целом сложная тема для научных работ такого рода. Как уже было сказано выше, над подготовкой к выходу русскоязычного издания я работал совместно с автором, чтобы сделать перевод наиболее понятным и передать оригинальную мысль. В частности, при переводе названий рукописей и их глав я стремился к буквализму. Например, латинское слово «clavicula» – это, конечно, «ключик», а не «ключ», однако за отсутствием аналога в английском это слово обычно переводили на этот язык просто как «ключ» (key). Поэтому часто упоминающееся латинское название «Clavicula Salomonis» было переведено как «Ключик Соломона», что противопоставляется английскому изданию Самюэля Мазерса под названием «Ключ Соломона».

С другой стороны, некоторые уже переведенные ранее названия или тексты по магии совершенно не отражают сути оригинала, поскольку в этом случае буквальный перевод часто является противоположностью правильного перевода. Поэтому все переводы оригинальных текстов или терминов на русский язык часто совершались заново, без опоры и невзирая на уже существующие переводы. Например, используемый в магии латинский термин «nota» я перевел не словом «знак», как обычно поступают при работе с иностранной магической литературой, а обратился к термину «нота», так как здесь речь идет именно о магическом смысле этого слова в отличии от его музыкального или дипломатического значения. Подобным образом дело обстоит, когда встречаются словосочетания «магические характиры», «магические имена» и тому подобное.

Другая проблема состоит в том, что в оригинальной книге Стефена Скиннера встречаются опечатки в латыни, греческом, французском, итальянском, иврите и т.д..., допущенные издателем оригинальной английской книги, что является довольно частой ситуацией при публикации таких обширных исследовательских работ. Ряд таких правок отмечен мной в комментариях, где-то за их очевидностью я этого делать не стал: например, когда в тексте было указано «ןומתי», тогда как в оригинальной рукописи стоит «ןומטי». Все эти опечатки были устранены во время редактуры, причем кроме очевидных случаев эти исправления я согласовал с автором. Это же касается и библиографии. Кроме того я также протранслитерировал латинские и греческие термины, поскольку для читателя, не обладающего специальным образованием, способы их произношения далеко не всегда очевидны; также в отдельных случаях были даны их переводы. Транслитерация греческого выполнена на древнегреческий манер, но в тексте также используется средне- и новогреческий (а также русские дериваты).

Подобные критические замечания я привожу и в иных своих публикациях, но в данном случае это еще и необходимый шаг. Из моих комментариев видно, что без практики магии, без применения метода включенного наблюдения многие авторские работы или их переводы оказываются неполноценными, тогда как его использование не избавляет от критических рецензий. Напротив, научные издания нуждаются в критике и даже порой содержат самокритику в самих себе.

Таким образом, научный аппарат настоящего исследования был изначально нацелен на академическое сообщество. Однако в своем нынешнем виде данная книга будет интересна гораздо более широкому кругу читателей. По моему личному мнению, ее необходимо рекомендовать любому человеку, желающему выстроить правильное и взвешенное отношение к магии, что является важным этапом в эволюции любого общественного сознания. Именно благодаря таким исследованиям человечество постепенно освобождается от предрассудков и развивается – интеллектуально, морально и духовно.

Дмитрий Цельзин,
Сингапур, декабрь 2021.