Альберт Пайк

Речь, произнесенная 29 апреля 1857 г. перед Великой Консисторией Луизианы

 
Трижды достославные братья Верховные Князья Царственной Тайны, прошу вас принять самую искреннюю и глубокую мою благодарность за великую и неожиданную честь, оказанную мне, когда вы внезапно в мое отсутствие избрали меня на столь почетный и весьма ответственный пост Великого Командора этой Великой Консистории, а теперь ратифицировали это решение. Я буду от всей души стремиться оказаться не совсем уж недостойным вашего выбора, ведь, строго говоря, пока еще я недостоин этого поста — по заслугам своим или по званию, - но пусть хотя бы потом, когда я освобожу его, вам не придется раскаиваться в том решении, которое вы приняли сейчас.

Я могу отдать служению вам, Князья, всего лишь добрые намерения, добрые чувства и ревностное устремление ко благу и процветанию вольного каменщичества всех уставов. И если вы когда-нибудь сочтете меня в чем-то несостоятельным (а в чем я вообще состоятелен, братья?), заранее прошу вас судить снисходительно о моих недостатках и, по мере сил, помогать мне сочувствием, содействием, поддержкой и советом. Меня всегда будет смущать та мысль, что мне вы предпочли многих достойных и заслуженных братьев, чьи более долгое служение и более обширная осведомленность в особенностях ваших работ придают их кандидатурам гораздо больший вес, по сравнению с моей, при выборах на этот высокий и важный руководящий пост. Если, как мне иногда кажется, вас привели к этому выбору личные симпатии или предположение о наличествующих у меня каких-то особенных силах или знаниях, мне ничего не остается, кроме как пасть под тяжестью сознания собственной слабости, не могущей сравниться даже с чувством глубочайшего отвращения к посту, который мог бы быть получен таким образом. Но собирая вместе и сортируя все причины, из которых вы исходили, делая свой выбор политически верным, с точки зрения интересов масонства своей Долины, причины не личного свойства, но проистекающие из существующего положения вещей и стечения окружающих обстоятельств, я с радостью надеюсь, что смогу чем-то помочь в достижении результата, которого вы все так желаете; ваши справедливые устремления не должны пропасть впустую.

Таким образом, я принимаю пост, на который вы меня избрали, и буду стремиться хорошо исполнять свои обязанности. Некие важные дела заставят меня отсутствовать здесь несколько месяцев. Я вернусь, как только смогу, и уже больше не буду уезжать из города.

Если в любой момент окажется, что интересы Ордена страдают по причине моего временного отсутствия, я готов немедленно уйти в отставку, - бледной тенью достославного брата, чьими генией и трудами столь много славы обрел Древний и Принятый Шотландский Устав в этой Долине, - смиренно и неумело пытаясь следовать показанному им мне примеру удивительных силы и красоты. Его имя будет живо в нашей памяти, покуда существуют Рыцари Розы и Креста и покуда Рыцари Кадош ведут войну с тиранией и узурпацией.

Но я со всей очевидностью ощущаю, сколь велик будет контраст между мной с моим столь коротким опытом и Трижды Достославным Князем и Правителем, чье место я собираюсь занять. Занять — но не заполнить. Знаменитый масонской ученостью и прославленный больше продолжительной и верной работой, чем своими высокими званием и должностью, он поистине заслужил ту высочайшую почесть, которой недавно был удостоен. Сия Консистория, конечно, остро чувствует утрату, когда ее достославный Великий Командор, коронованный и увенчанный лаврами, отмеченный высочайшими почестями и сопровожденный сердечными благодарностями и воспоминаниями братьев, уходит со своего поста, чтобы по собственной воле передать его новому избраннику. Я смиренно прошу его не лишать меня наставлений и советов, а также молю его и достославного брата Лаффона и других заслуженных братьев, окружающих меня, помогать мне, советовать мне и поддерживать меня, дабы, руководствуясь их рекомендациями, я, по своей неопытности, не отчаялся хотя бы чем-то послужить общей пользе человечества, Истины, свободы, философии и масонского прогресса.

Братья, я вижу на этом собрании представителей более одной расы и последователей более чем одного масонского устава, и мне это крайне приятно видеть, мало того – я вижу в этом счастливое предвестье процветания, здравия и долголетия Ордена Вольных Каменщиков в этой Долине. Особенно радует меня, что здесь и в других организациях нашего Устава я вижу наряду с потомками великодушных и рыцарственных первых поселенцев Луизианы также и пришельцев из других земель, не столь давно решивших пересечь пределы, очерченные Йоркским Уставом.

Нам всем известно, братья, сколь мало зачастую известно братьям этого устава про наш Древний и Принятый Шотландский Устав и сколь велики и широко распространены предрассудки и заблуждения, связанные с ним. Приходилось даже слышать заявления, что между этими уставами существует противоборство, причем, Шотландский устав якобы считается чуть ли не «диким», а его степени, в лучшем случае, считаются побочными и незначительными, а братья Йоркского Устава, вступающие под сень наших святилищ, в глазах многих, слишком многих, предают клятвы верности своему уставу и долгу вольного каменщика.

Те из вас, братья, кто был до сих пор знаком только с Йоркским Уставом, уже, наверное, поняли, сколь необоснованны эти обвинения, сколь ложны подобные утверждения, сколь химеричны подобные тревоги и страхи. Впредь я обязуюсь уделить должное время и внимание тому, чтобы вы могли узнать об этом как можно больше.

Древний и Принятый Устав, должным образом развивающийся и понимаемый, должным образом устроенный и вообще такой, каким он должен быть, - это гармоническая и взаимосвязанная система нравственных уроков и посвятительных ритуалов, воплощающая всю философию и всю историю, нравственность и самую внутреннюю суть масонства. Для нас он является тем же, чем Мистерии Древности были для посвященных Элевсина, Египта и Самофракии.

Степени этого устава суть пространные комментарии к степени Мастера, единой, по сути, для всех уставов. Они ни в коем случае не оспаривают, но лишь распространяют эту степень. Они доносят до посвященного истинное слово и истинный смысл, внутреннее значение Истинного Слова Каменщика. Они наставляют в великом Учении, преподанном Богом патриархам и лежащем в основе всех религий.

Мы не отказываем в должном почтении масонству символических степеней, и мы любим его отнюдь не меньше потому, что также любим и Древний и Принятый Устав. Мы лишь учимся воздавать справедливые почести степени Мастера, стараясь впитать всю полноту ее смысла и вполне оценить возвышенные и одухотворенные уроки, преподаваемые ею. Масонство едино повсюду, во всех своих Храмах и во всех уставах; и так было всегда. Повсюду оно наставляет в одних и тех же великих уроках нравственности и философии, или, по крайней мере, должно так поступать, если оно верно своей миссии, и его апостолы в должной степени осведомлены о возложенном на их плечи долге. Если где бы то ни было оно закрывало двери даже самых сокровенных своих святилищ кому-либо из людей, верующих в нашего Всевышнего Бога, Творца и Предержителя всего сущего, и в бессмертие души, на основании их частной веры, если оно запятнало себя избирательностью и нетерпимостью, иезуитством или политической местью, или герметическим мистицизмом, - оно явно перестало там быть масонством.

Также неправдой было бы утверждение, что Шотландское каменщичество во всем было верно своей миссии и исполнило ее. Пока с неумолимым течением времени нововведения, вызванные невежеством искажения и уродства изменяли степени Йоркского Устава до такой степени, что ныне он вовсе не таков, каким должен быть в идеале и каким он был в самом начале, когда принял эстафету от древних академий философии, науки и нравственности – от Мистерий; пока молчаливое согласие доверять все ритуалы и нравственные уроки лишь собственной памяти постепенно, с течением времени, приводили к забвению и церемониала, и самой сути, не говоря уже о целенаправленно сокращенных и по иным соображениям выброшенных кусков, что со временем невыразимо сузило посвятительное поле всех степеней, в то время как значение некоторых самых важных и ценных символов постепенно стиралось из памяти и исчезало со страниц Истории, уступая место банальностям и порождениям невежества, а возвышенные и глубочайшие учения древних теряли смысл, поглощенные потоками пустых, пусть и помпезных, фраз и лишенных ценности формулировок, - тогда и Шотландский устав не избежал зияющей оскаленной пасти Времени, бесстрастного палача всех людей.

Даже здесь, где Храмы наших степеней возведены совершенными и завершенными и сияют во всем величии своих прекрасных и гармоничных пропорций, мы все подобны странникам из далеких земель, блуждающим средь порушенных сводов и колонн былой славы Фив и Пальмиры, чтобы наконец сойтись вместе среди руин и на них прочесть полустертые свидетельства неумолимого бега времени и бренности и зыбкости всего сущего. Во многих наших степенях было утрачено вообще практически все, за исключением знаков и священных слов, так что они сами словно полустерты и искажены этим. Другие степени утратили вообще все, кроме нескольких мало что значащих формул; в третьих частые бесполезные повторы очевидного и банального лишают весь ритуал смысла, и можно распроститься с надеждой узнать из него истины древней науки и высокой философии, для распространения которых он изначально и был создан. В ритуалах долгое время царил полный хаос, связь между различными степенями разрушалась, и каждая из них превращалась в отдельный фрагмент, вместо того чтобы оставаться частью единого, последовательно развивающегося и взаимосвязанного целого.

Вот и вышло так, что из всех степеней от четвертой до тридцать второй, включительно, чьими звучными титулами мы привычно нарекаем сами себя, ритуальное посвящение зачастую проводится только в четыре, в то время как все остальные пребывают в небрежении и полузабытьи.

Всем было ясно, что этот устав нуждается в реформах, и его степени или должны быть так изменены, чтобы возвратить им былые достоинство и ценность, или быть совершенно отменены, вместе со звучными титулами. Поэтому чуть более двух лет назад Верховный Совет в Чарльстоне назначил Комитет, состоящий из пятерых братьев, который должен был провести реформу всего ритуала и всех степеней. Мне была оказана высокая честь войти в состав этого Комитета. Мой брат Лаффон также был назначен в этот Комитет на место брата Самори, который, к вящему моему огорчению, оказался вынужден отклонить это назначение. Брат Лаффон трудился, в основном, над восемнадцатым градусом, хотя и не только, и я также взялся сначала за работу над несколькими градусами, но в конечном счете посвятил этой работе около двух лет и переработал все степени; и дабы моя редакция ритуалов могла быть изучена и исправлена всеми желающими, я отдал ее переплести и опубликовать, а потом передал книгу в Верховный Совет. Скрепит ли этот августейший орган когда-либо своей официальной печатью мой труд, или какую-либо его часть, мне неведомо. Я старался восстановить поблекшие или стершиеся очертания многих ритуалов, дабы развить и распространить великую основную идею каждого из них, выправить всю их последовательность, чтобы превратить их в гармоничное и систематическое целое, от низшего восходящее к высшей философской нравственной истине, постепенно, маленькими последовательными шагами; я старался удалить все банальности и всю детскость, все бессмысленные формулировки и абсурдные толкования церемоний, - всё неуместное и несопоставимое с целью ритуалов, все наслоения времени и невежества, портившие ритуалы. И так я стремился восстановить и оттенить, восполнить и выявить главное, сохраняя все ценное и практичное в старом материале, чтобы было не стыдно посвящать кандидатов в каждую из степеней, чтобы больше не было пустых градусов и титулов, бесчестящих Древний и Принятый Устав.

Таковы были мои устремления, но мне слишком хорошо известно, что предприятие это оказалось чересчур велико для моих сил, и что в том, что мне удалось сделать, будет найдено множество неточностей, как в работе любого художника, скульптора, любого творца и поэта, которым всегда далеко до идеала.

Но все же я стремился сделать хотя бы что-то, и хотел бы когда-то в будущем, когда настанет должное время, с вашего согласия и при вашей помощи, провести посвящение какого-либо достойного кандидата в эти степени по своему отредактированному ритуалу, в отсутствие его редакции кем-то более опытным и мудрым, чем я.

Я поздравляю вас, братья, с успехами Древнего и Принятого Устава в вашей Долине. Конкордат о признании высшей власти Верховного Совета в Чарльстоне и о слиянии воедино двух ранее существовавших здесь Консисторий открывает широкую дорогу и закладывает прочный фундамент для процветания нашего Устава в этом штате. Стены нашего Храма, возведенные честно и верно, выстоят против любых бурь и нестроений, и если мы останемся верны себе и своим идеалам, по сю сторону наших врат навечно воцарится мир.

Ведь именно в области масонства, более всех прочих сфер на Земле, должны царить мир, покой и гармония. Нигде в мире расколы и дробления, разногласия и раздоры не вредны и неуместны так плачевно, как здесь. Здесь не должно быть места борьбе за власть и влечению к высоким постам и знакам отличия. Если чем-то раздосадованные люди учредили бы в этой Долине – сейчас или когда-либо в будущем – какую-либо организацию под чужой юрисдикцией, не обладающей здесь никакой властью, и таким образом пытались бы узурпировать власть в Древнем и Принятом Уставе, на которую не имеют здесь права, мы должны быть к этому готовы, равно как и к тому, чтобы недвусмысленно показать, что Верховный Совет в Чарльстоне, чьей власти мы сохраняем верность, есть единственная законная власть в Уставе, которая может существовать в этой стране к югу от реки Потомак, а Великий Восток Франции и Верховный Совет при нем действуют вне сферы масонского права и вопреки законам масонских приличий, создавая новую юрисдикцию и водружая свое знамя на земле Луизианы.

Настало время со всей серьезностью подойти к обсуждению этого вопроса, равно как и вопроса об истории создания Великого Востока и Верховного Совета Франции, о бурлящих между этими двумя юрисдикциями спорах, о временном между ними союзе, - все эти данные должны получить должное освещение в особенности в Соединенных Штатах. Имея для рассмотрения документы, выпущенные обеими сторонами, их, в первую очередь, нужно перевести и опубликовать, чтобы все желающие имели возможность сами судить, где здесь право, а где – узурпация.

Прошло то время, когда басни выдавались за историю; произошло это потому, что критика и научные методы стали применяться к истории масонства так же, как это принято при изучении любой другой истории, когда истину отделяют от заблуждений, а превосходные степени и непомерные преувеличения сокращают до приемлемых объективных пределов. Давайте в таком духе подойдем и к изучению Древнего и Принятого Устава под властью Великого Востока, судя о нем по законам и канонам обоснованной критики, не забывая при этом, правда, о должной мере, приличиях и доброте, которые, по идее, должны питать любые дискуссии меж вольными каменщиками; нужно надеяться, что мы обретем понимание и желание продолжать дискуссию и со стороны наших оппонентов, и что те, кто захочет обсуждать с нами эти вопросы, если правда и право окажутся на нашей стороне, согласятся смиренно признать это и вместе с нами подчиниться законной власти, тем самым навеки водворяя в этой Долине мир и гармонию.

Братья, позвольте мне напомнить вам, что сделать предстоит еще очень немало, если мы хотим, чтобы масонство адекватно исполняло свою миссию. Недостаточно просто получить три-четыре степени и потом, создав себе некое представление обо всех прочих, продолжать жить в лености и самоудовлетворенности, не пытаясь даже познать высокую науку и философию системы. Настало время, когда человек, действительно обещающий стать истинным и верным вольным каменщиком Шотландского Устава, должен учиться и совершенствоваться. Моим самым искренним устремлением станет во всем помогать вам проникать в самые потаенные глубины масонства и раскрывать самые глубокие его тайны, которые суть тот самый Свет, к которому должны, по крайней мере, пробиваться и стремиться все истинные вольные каменщики, это знание об Истинном Шедевре, который является величайшей наградой за все масонские труды. Но если мне не удастся в полной мере исполнить этот свой долг, не отчаивайтесь, братья мои, и не теряйте веру в масонство вообще и в себя самих, иначе даже существенный численный рост приведет лишь к ослаблению целого, и стены Храма будут сокрушены и падут под собственным весом. В наш век науки и практики вольное каменщичество должно спаси свой Храм от разрушения и крушения.

Настало время всем нам обрести новую почву под ногами, и именно здесь, в большей степени, чем где бы то ни было еще, и следует попытаться насыпать эту новую почву. Я верю, что здесь мы сможем начать и успешно продолжить неоценимые труды по реформированию Устава, и что со временем исчезнет налет детскости и банальности, и масонство станет наконец тем, чем должно быть. Великие Учителя нравственности и философии, Учителя изначальной религии, открытой первым людям, защитники прав и свободы мысли, совести и слова, апостолы разумной и должным образом регулируемой свободы, защитники униженных, защитники простого человека, утвердители достоинства труда и прав трудящихся, враги нетерпимости, фанатизма и злобы, всех вредных и бесполезных теорий, порицающих Провидение за те или иные его решения и стремящихся свое субъективное мнение поставить на место абстрактной Справедливости и Правосудия, которые якобы превыше Законов, избранных Богом для управления всеми делами людскими, - вот каковы должны быть вольные каменщики.

В сем великом предприятии я уповаю на вашу поддержку и прошу для себя самого и для всех этих достойных братьев, которым, по вашему выбору, предстоит трудиться вместе со мной и действовать моим именем, вашей помощи, вашего сочувствия и вашей готовности работать с нами вместе. Я уверен, братья мои, что прошу этого не впустую, и что моя благодарность, глубочайшая благодарность за ныне доверенный мне вами пост, будет впредь лишь усиливаться по другим, более важным причинам, ведь в ваши руки я передаю заботу о том, что вы столь великодушно доверили мне.

_{перевод с англ. © Z.}