Афанасий Кирхер

Афанасий Кирхер (2.5.1602, Гайза (Рён) - 27.11.1680, Рим) – один из величайших универсальных ученых XVII-го века. В ранних биографиях приводится хорошо документированная история его жизни. За разностороннее его образование первоначально взялся его отец теолог, который обучал его музыке, латыни, географии и математике. С десяти лет Кирхер посещал несколько иезуитских школ, первая из которых находилась в Фульде (здесь он изучал иврит у раввина), затем он стал учиться в Майнце. В 1618 году он вступил в Орден Иезуитов, располагавшийся в Падерборне,  здесь он главным образом изучал философию и физику. Вследствие Тридцатилетней войны он продолжил свое обучение в 1621-1622 годах в Кельне. После завершения своего обучения Кирхер работал учителем греческого языка и литературы сначала в иезуитском колледже, находившемся в Кобленце, затем – в колледже «Humaniora», располагавшемся в Хайльбад-Хайлигенштадте, затем он стал преподавать механику при Ашаффенбургском дворе выборщика Майнца, для которого он также предоставлял картографическую экспертизу. В 1625 году Кирхер приступил к предписанному ему изучению теологии в Майнцком колледже, где одновременно он работал профессором греческого языка. После того, как он был рукоположен в священники в 1628 году, и трех испытательных лет в Шпейре, где он должен был показать себя как иезуит, он назначен был преподавателем этики, математики, иврита и сирийского языка в Вюрцбурге в 1629 году. В то же самое время он вызвался быть миссионером в Китае - таковым был первый его выбор относительно желаемого вида деятельности - однако эта инициатива не увенчалась успехом. Два года спустя иезуиты вынуждены были покинуть Вюрцбург из-за наступления шведских войск.

Во время своего путешествия через Майнц, Шпейер и Лион Кирхер посетил Авиньон, где стал преподавать те же самые предметы, что и в местном иезуитском колледже, в то же самое время выполняя научные исследования в сфере астрономии и математики. Здесь он повстречался с наиболее значимыми в его жизни покровителями: провансальским астрономом Никола-Клодом Фабри де Пейреском и кардиналом Франческо Барберини. Двое этих покровителей также поспособствовали тому, чтобы в 1633 году Кирхер не стал сменять Кеплера на должности придворного математика в Вене, но был назначен профессором в Collegium Romanum (лат. «Римской Коллегии»), основанной Игнатием Лойолой в 1551 году. Кирхер обучал математике, физике и восточным исследованиям в Риме, который он так и не покинул до конца своих дней, не считая его длительного пребывания на Мальте в 1637 и некоторых коротких путешествий (например, во Флоренцию, где он побывал в 1659 году). Здесь он переписывался с учеными со всей Европы - известно 763 его корреспондента - и здесь же ему наносили немало визитов. Спустя восемь лет Кирхер был освобожден от своих преподавательских обязанностей, и потому смог всецело посвятить себя исследованиям и собираемым им коллекциям, пусть чаще всего занятия его и проводились по поручению духовных и секулярных правителей, а не независимо.

Кирхер притязал на поли-историческое знание: он написал множество разносторонних сочинений, опубликовал около 32 латинских фолиантов, в основном весьма обширных и богато иллюстрированных. Темы этих работ варьируются от естественных наук (математика, магнетизм, астрономия, акустика, оптика, медицина), культурной истории человечества (со ссылками на такие памятники, как Ноев Ковчег и Вавилонская Башня), географии и геологии, до философии и этимологии (расшифровка иероглифов, переводы сирийских и коптских текстов, Каббала). Разнообразие этих работ находит свое единство в пансофической логике, согласно которой все в мире, а, следовательно, и все отрасти знаний, связаны друг с другом. В этом отношении на Кирхера, помимо иных авторов, повлиял Раймонд Луллий с его концепцией о комбинаторной Scientia generalis (лат. «Общей Науке»), которая была изложена им в его «Ars magna sciendi sive combinatoria» (1669/71). Эта пансофическая инициатива, над которой корреспондент Кирхера Лейбниц также работал, начиная со своей диссертации «De arte combinatoria» (1666), заключается в составлении суммы знания посредством соотнесения определенного числа базовых компонентов, согласно принципам комбинации и аналогии. Космологическая и энциклопедическая логика опирается на положение о том, что все связано друг с другом (omnia in omnibus) согласно принципам единства несопоставимого (concordia discors) и цепи вещей (catena rerum).

Эрудированное многообразие работ Кирхера следует понимать в контексте энциклопедического духа науки периода Барокко, который характеризуется использованием Кирхером теоретических и практических форм знания, наряду с их спекулятивным и эмпирическим, рациональным и эзотерическим аспектами. Впоследствии отношение Кирхера к эзотерическим наукам так и оставалось двойственным. Все попытки определить, был ли он за или против эзотерики, тщетны. С одной стороны, виден критический подход Кирхера к наукам XVI-го века, согласно которым в природе существует магическая связь между «низшим» и «высшим» мирами. В особенности мы видим этот критический подход в отношение алхимии, медицины Парацельса и магии. С другой стороны, в своих работах он описывает ряд эзотерических наук и традиций. Кроме того, он базирует свою пансофию, являющуюся прелюдией к современной науке и технологии, на теологической концепции природы, очевидным образом принимая различные эзотерические исходные предпосылки, такие как, например, космологическая связь, существующая между всеми вещами.

В ранний период своих научных исследований Кирхер занимался темой магнетизма. В его первой опубликованной работе, написанной им в Вюрцбурге, которая называлась «Ars magnesia» (1631), исследуется «природа», «силы» и «действия» магнитов (de effectibus magnetis) в эмпирической и спекулятивной манере, в чем Кирхер следовал «De magnete» (1600) Уильяма Гилберта и «Philosophia magnetica» (1629) Никколо Кабео. Кирхер признает существование в магните универсального принципа природы неорганической и органической, что сравнимо с естественной магией (magia naturalis) Марсилио Фичино, биполярной дуальности притяжения и отталкивания. Согласно Кирхеру, все вещи и существа подвластны этому принципу, он исследует универсальное действие магнетизма земли, планет и Солнца, элементов, растений и существ (Кирхер уже в то время говорил о «magnetismus animalium» (лат. «животный магнетизм»), о котором стал рассказывать Франц Антон Месмер в конце XVIII-го столетия), его применение в медицине, музыке и любви. Таким образом, Кирхер относит универсальное действие магнетизма к Богу, Которого он полагает магнитом всех вещей. Бог удерживает все сущее в гармонии посредством Своей магнетической силы. На основании этого теологического и спекулятивного воззрения Кирхер посредством экспериментов достиг нескольких практических результатов и раскрыл некоторые возможности практического применения данного феномена, например, в сфере геомагнетизма.

Затем Кирхер написал еще несколько книг по магнетизму, например, «Magnes sive de arte magnetica» (1641, 1643, 1654) и «Magneticum naturae regnum» (1667). Он также распространил свои методы на оптику («Ars magna lucis et umbrae», 1646), акустику и музыку («Musurgia universalis», 1650; «Phonurgia nova», 1673). В сфере оптики он определил биполярный принцип в дуальности света и тени, а также в доктрине цветов и лучей, где принцип отражения (описанный в его сочинении «Catoptrics») играет главную роль. Здесь также Кирхер перечислил несколько методов применения данной концепции в приборах, например, в телескопе, микроскопе и магическом фонаре. Работы Кирхера об акустике и музыке также касались биполярного принципа вселенской гармонии, связанного с существованием консонансов и диссонансов. Посредством математической космологии, основанной на числовых отношениях, присутствующей в его работе «Arithmologia» (1665), Кирхер увидел музыкальную гармонию, сущую на трех планах: на небесном плане пребывает musica coelestis, на земном плане – musica mundana, и на техническом плане – musica instrumentalis.

Согласно данным положениям, Кирхер описал Творение как мировой орган, на котором Бог играет как на инструменте. Ранее данная идея была предложена Кеплером. И вновь Кирхер нашел практическое применение данной концепции: он писал о развитии слуховых приспособлений и средств общения, вещей, способных помогать в повышении остроты слуха, о музыкальных инструментах, а также о не менее знаменитой машине, позволяющей составлять композиции, которую он продемонстрировал герцогу Огюсту Вольфенбюттелю.

Вторая область исследований открылась для Кирхера после того, как он ознакомился в Шпейере в 1628 году с манускриптом, посвященным египетским иероглифам. Отчасти, предпринять попытку расшифровать эти иероглифы побудили его Пейреск и Барберини. Первой написанной им по этой теме работой стало сочинение «Prodromus coptus sive Aegyptiacus» (1636), затем – «Lingua Aegyptiaca restituta» (1643). Когда Папа Иннокентий X принял решение воздвигнуть обелиск в знаменитом фонтане Пьяцца Навона, Кирхер был взят на должность консультанта, что вновь побудило его заняться расшифровкой иероглифов. Результатом этой работы стали его сочинения «Obeliscus Pamphili» (1650) и, в особенности, «Oedipus Aegyptiacus» («Эдип Египетский») в четырех  томах (1652-1654). «Oedipus Aegyptiacus» - это исчерпывающее рассмотрение искусств, наук, культуры, религии и древне-египетского языка, включая сравнительные описания других восточных культур, таких как еврейская и китайская. Задолго то того, как Жан Франсуа Шампольон предпринял расшифровку иероглифов в 1822 году, однако весьма в духе «De mysteriis Aegyptiorum» Ямблиха или мифологизации египетской мудрости как мудрости примордиальной, которой занимались Марсилио Фичино и Джордано Бруно, Кирхер воспринимал иероглифы как зашифрованные символы или знаки, которые скрывали тайные мистерии, как «загадочную химеру древней мудрости» («Oedipus Aegyptiacus»).

Опираясь на данную предпосылку, Кирхер впервые попытался расшифровать иероглифы, соотнося их с коптским и греческим алфавитами. В «Oedipus Aegyptiacus» развивается сравнительная лингвистика, в которой задействуются, помимо иных, еврейский, сирийский и китайский языки. С точки зрения последующей египтологии, Кирхер допустил фундаментальную ошибку, стараясь интерпретировать иероглифы как естественные знаки, а потому и как символы, а не как некоторые фонетические качества. Интерес Кирхера к иероглифам следует понимать как один из разделов его пансофических изысканий, которые и привели его к тому, чтобы увидеть в египетских иероглифах примордиальный универсальный язык, от которого произошли все остальные языки.

Это объясняет, почему «Oedipus Aegyptiacus» касался далеко не только  расшифровки иероглифов. В его четырех томах Кирхер старался представить так называемую «Восточную мудрость» в ее целостности. В заглавии первого тома упоминается, помимо египетской мудрости, также и финикийская теология, халдейская астрология, еврейская каббала, персидская магия, пифагорейская математика, греческая теософия, арабская алхимия, а также латинская филология. В заглавии второго тома повторяется это многостороннее обозрение «Encyclopaedia Aegyptiorum» (лат. «Египетская Энциклопедия»), в следующих словах говорится о «древней восточной мудрости»: «Veterum Hebraeorum, Chaldaeorum, Aegyptiorum, Graecorum». Неслучайно еврейская мудрость является первой из обозначенных тем. Это обстоятельство разъясняет для нас, как понимал Кирхер Каббалу, которой он посвятил обширную главу в данном томе «Эдипа Египетского», а затем и в «Арифмологии» (1665). Таким образом, Кирхер не только приступил к герменевтической традиции Христианской Каббалы эпохи Ренессанса, но также преступил пределы иезуитской интерпретации Каббалы, в чем за ним последует студент, коллега и друг Кирхера, Каспар Шотт (Kaspar Schott) в своем сочинении «Technica curiosa» (1664). Подобно своим предшественникам иезуитам, Кирхер показал двойственное отношение к иудейскому мистицизму: он отказывался от магических его элементов как от суеверий и подчеркивал как положительные аспекты его теологические и мистические элементы. Кирхер признавал существование тесной связи между иероглифами и еврейскими буквами, как они понимаются в каббалистическом контексте.

Это привело его к предположению о том, что «еврейская мудрость» предшествовала «египетской мудрости» и была вобрана египтянами: «Эта Каббала сначала была признана первыми египетскими патриархами. Подобно тому, как евреи использовали буквы и имена, они стали скрывать свои отсылки посредством тех или иных превращений животных… Подобно тому, как первые каббалисты выражали себя в манере тайной и символической посредством букв, египтяне стали культивировать это искусство посредством иероглифических изображений».

Кирхер считал еврейские буквы зашифрованными символами, чьи тайны надлежит разгадывать. Для выполнения этой задачи Каббала предоставляет три процедуры дешифрования: 1) Гематрия (подсчет числового значения букв); 2) Нотарикон (понимание слова как тайной надписи или условного обозначения); 3) Темура (комбинация букв). Кирхер говорит о них как об аллегорических и экзегетических процедурах, предназначенных для «проникания в сокрытые тайны Святого Писания» («in Sacra Scriptura arcana latentia»). Больше всего Кирхер придавал внимания комбинации букв, в особенности потому, что метод этот соответствовал методу универсального знания Луллия. То, что здесь Кирхер описывал как каббалистическую процедуру, позже он разовьет уже в виде энциклопедического метода, который представит в своем сочинении «Ars magna sciendi» (1669). Используя Каббалу, он продемонстрировал спекулятивную конструкцию универсального языка посредством комбинации 22 еврейских букв. Кирхер насчитал 1.124.000.727.777.607.680.000 возможных перестановок и назвал это число не просто суммой возможных слов, но также и суммой всех вещей, а, следовательно, и совокупности всего знания: «Сколько существ сотворил Бог, столько же и комбинаций этих 22 букв». Согласно воззрению Кирхера, Каббала являла собой модель для его полиглотских и энциклопедических проектов, которые явил он в «Polygraphia» (1663), и, в особенности, в «Ars magna sciendi» (1669). В данной работе «ars combinatoria» (искусство комбинаций) было расширено до метода «scientia universalis» (универсальной науки), энциклопедии всех искусств и наук (artium et scientiarum encyclopaedia). Применяя метод комбинаций, Каббала распознает элементарный, сокрытый образ мира - mundus combinatus. Однако затем Кирхер уже не использует 22 буквы еврейского алфавита; он применяет искусственный алфавит, состоящий из 3 × 9 (= 27) элементов, полученный через девять достоинств Луллия, комбинации которых приносят целостность знания.

Работы Кирхера, посвященные магнетизму, иероглифам и Каббале, ясным образом демонстрируют, как он совмещал эзотерическую и теологическую мысль с практическими и техническими вопросами в энциклопедическом контексте. Этот интегральный подход также отличает астрономические, географические и геологические работы Кирхера, например его сочинение «Itinerarium exstaticum» (1656/ 57 и 1671), а также «Mundus subterranus» («Подземный мир») (1665). Научное знание относительно солнечной системы, а также Земли и всего, что связано с пребывающими на ней вещами (ботаника, зоология, география, минералогия, вулканизм и т.д.) основывается на теологических и спекулятивных предпосылках. Они также представляются посредством беллетристического изложения: в «Itinerarium exstaticum» Кирхера (предстающий как Теодидактус (Theodidactus)) во сне ведет ангел Космиэль (Cosmiel) вокруг солнечной системы. В этом смысле Кирхер следует за Тихо Браге, представляя геоцентрическую картину мира, которую он отстаивает посредством якобы научных аргументов против Галлилео, Коперника и Кеплера. Согласно Кирхеру, все божественные силы вселенной сгустились в планете Земля. Внутренняя часть Земли состоит из воды и огня; Кирхер спускался на веревке в кратер Везувия в 1638 году, чтобы подтвердить огненное и жидкое состояние внутренней части Земли. Вдохновленный рассказами о путешествиях посредством воображения, он считал, что внутренность Земли населена существами, подобными саламандрами. Помимо веры в эти спекулятивные и невероятные идеи, Кирхер также приходил к прогрессивным научным умозаключениям, как то, например, повышение температуры земли по мере приближения к ее центру.

Кирхер осуществлял свои качества эрудита не только через написание увесистых томов книг, но также и собирая коллекции естественных видов и культурных артефактов. В Римской Коллегии существует, например, «Museum Kircherianum» (лат. «Музей Кирхера»), который в представлении знания следует традиции Барокко. Главным образом в Музее представлена коллекция древностей Альфонсо Доннини, которая передана была Музею в 1651 году. Также в нем присутствуют откопанные египетские артефакты из коллекций Пейреска (частично они продемонстрированы в сочинении «Obeliscus pamphilius»), и, кроме того, китайские экспонаты, пожертвованные китайским миссионером Мартино Мартином, и которые, наряду с отчетами путешественников, позволили Кирхеру написать книгу о Китае («China illustrata», 1667), несмотря на то, что сам он эту страну не посещал. Кирхер стал смотрителем этого музея, он наполнил его от братьев иезуитов со всего света, а также инструментами, которые он сам создал. «Museum Kircherianum» обрел известность по всему миру, не только благодаря экскурсиям, посвященным Кирхеру. В 1915 году экспонаты, находившиеся в нем, рассеялись по другим музеям Рима.

Полностью работы Кирхера можно найти в следующих изданиях:

Gerhard Dunnhaupt, Personalbibliographien zu den Drucken des Barock, 2nd ed., vol. 3, Stuttgart, 1991, 2326-2350

Hieronymus Ambrosius Langenmantel, Fasciculus epistolarum ad. R.P. Athasasii Kircheri, Augsburg, 1684 

Selbstbiographie des P.A.K. aus der Gesellschaft Jesu, Trans. N. Seng, Fulda, 1901.

Использованная литература:

A. Behlau, Athanasius Kircher: Eine Lebensskizze, Heiligenstadt, 1874 

Fred Brauen, “Athanasius Kircher (1602-1680)”, Journal of the History of Ideas 43 (1982), 129-134 

idem, Universale Bildung im Barock: Der Gelehrte Athanasius Kircher, Rastatt, 1981

John Fletcher (ed.), Athanasius Kircher und seine Beziehungen zum gelehrten Europa seiner Zeit (Wolfenbutteler Arbeiten zur Barockforschung. Bd. 17), Wiesbaden: Harrassowitz, 1988 

Paul Friedlander, “Athanasius Kircher und Leibniz”, Atti della Pontifica Academia Romana di Archeologia 13 (1937), 229-247 

Joscelyn Godwin, Athanasius Kircher: A Renaissance Man and the Quest for Lost Knowledge, London: Thames and Hudson, 1979 

Andreas Kilcher, Die Sprachtheorie der Kabbala als asthetisches Paradigma, Stuttgart: J.B. Metzler, 1998 

Thomas Leinkauf, Mundus combinatus: Studien zur Struktur der barocken Universalwissenschaft am Beispiel Athanasius Kirchers SJ (1602-1680), Berlin: Akademie-Verlag, 1993 

idem., “Athanasius Kircher”, in: Grundris der Geschichte der Philosophie, founded by Friedrich Ueberweg, newly edited by Helmut Holzhey and Wilhelm Schmidt-Biggeman, vol. 4: Das Heilige Romisches Reich Deutscher Nation. Nord- und Ostmitteleuropa, Basle: Schwabe & Co., 2001, 269-290 

P. Conor Reilly, Athanasius Kircher SJ: Master of a Hundred Arts, 1602-1680 (Studia Kircheriana, Bd. 1), Wiesbaden, Rome: Edizioni del Mondo, 1974 

Francois Secret, “Les jesuites et le kabbalisme chretien”, Bibliotheque d’Humanisme et Renaissance 20 (1958), 542-555.

 Материал из «Словаря Западного Эзотеризма и Гнозиса»
Перевод © Eric Midnight, для журнала «Пламенеющая Звезда» и сайта Teurgia.Org, 2013 г.